Истоки

Ваш отец, Мориц Миронович Шлуглейт, руководил несколькими театрами, дядя - Илья Миронович - был директором Музыкального театра им.Станиславского и Немировича-Данченко. Директорами рождаются?

Думаю, что да, ведь они оба преуспели в своем деле. Вообще, талант администратора – очень важен, хотя, если его совмещать с актерской профессией, то последняя, как правило, страдает. Когда человек становится талантливым и крупным администратором, то перестает быть хорошим артистом.

Мориц Миронович сначала окончил юридический факультет Киевского университета. Как же он оказался на театральных подмостках?

Папа обожал театр. Не было спектакля, на котором он бы не присутствовал, хоть на второй акт, но обязательно приходил. В 1918 году он купил Театр Корша, которым руководил до 1925 года. В этом театре были яркие, очень хорошие актеры. Когда папу отправляли в ссылку в Сибирь, с ним пришел попрощаться весь театр. А моя мама, Александра Михайловна Скуратова, с которой у папы тогда начинался роман, села в соседний вагон и доехала с ним до Новосибирска. Когда в Новосибирске они прощались, она сказала отцу, что, если она ему будет нужна, то пусть ей напишет. Мама была в то время совсем девчонкой, а папа, который был старше ее на 19 лет, имел жену и сына. Отца отправили в Иркутск, где он создал СибКорш, куда он позвал и мою маму. Многие актеры приезжали туда, в том числе со своими спектаклями с желанием играть их. Затем отец работал в Новосибирске и Свердловске, а, когда вернулся в Москву, его к себе в театр взял Всеволод Мейерхольд. Отец был очень театральный человек.

Если не ошибаюсь, Мориц Миронович до Театра Корша руководил Камерным театром. Чем лично Вам запомнились Александр Таиров и Алиса Коонен?

Либо я не знаю, либо папе ошибочно приписывают Камерный театр. Там работал администратор Изольдов, который был знаком с моими родителями. Я несколько раз смотрела спектакль «Мадам Бовари», который мне очень нравился. Я тогда училась в школе, которая располагалась напротив нынешнего Театра на Малой Бронной, в котором ранее находился Московский Еврейский театр С.Михоэлса, где играли свои спектакли Камерный театр, а позднее и Театр Сатиры, в котором, кстати, работала моя мама, и я помню совершенно необыкновенный запах в гримуборной – такого запаха сейчас уже нет. Алиса Коонен, на мой взгляд, очень хорошо играла, и вообще это был очень интересный спектакль. Но, повторюсь, о работе отца в Камерном театре мне ничего неизвестно, возможно, что мама не хотела или не могла говорить об этом, поскольку время было трудное.

Период работы Морица Мироновича в театре Вс.Мейерхольда был коротким, всего два года, верно?

Да. Кстати, одна из папиных заслуг того времени – квартиры для артистов театра в доме-утюге на углу Гранатного переулка и Спиридоновки. Все артисты получили жилье: одни квартиру, другие – комнату. Два этажа дома, специально надстроенные для них, были заняты «мейерхольдовцами». Наша квартира находилась на пятом этаже, над нами жил Михаил Иванович Царев, рядом с Царевым – драматург Николай Робертович Эрдман. А ниже жил актер Геннадий Мичурин, с которым мы дружили семьями, даже после того, как в конце 1930-х годов он уехал в г.Санкт-Петербург, работал сначала в БДТ, а затем в Александринке. Тут же жил и Лев Свердлин, и Николай Боголюбов. Папа пытался сделать людям хорошо. После того, как театр прекратил свое существование, крупные артисты перешли, например, во МХАТ, но многие места себе не нашли и жили очень бедно.

Из «мейерхольдовцев» в Театр Сатиры попали Осип Абдулов и Валентин Плучек, где встретились с Вашей мамой.

Так и было. Вспоминаю одну историю. Мама участвовала в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» в качестве актрисы и ассистента режиссера. Ставил его Андрей Лобанов, работа которого вызывала неподдельный восторг у моей мамы. Своими впечатлениями она постоянно обменивалась с другой актрисой Театра Сатиры Надеждой Слоновой. Лобанов был человеком молчаливым, не по делу не говорил, но однажды он маме сказал: «Вам этого Плучек не простит». Так и получилось, Плучек позднее уволил маму.

За что был арестован Ваш отец?

Посчитали, что произойдет переворот, после которого отец должен будет возглавить аналог нынешнего министерства культуры.

Вы помните сам момент ареста?

Нет. Это было 27 марта 1938 года. Мне еще не было шести лет, поэтому, когда папу пришли арестовывать, я уже спала в своей комнате. После обыска отцу велели собираться, он же попросил разрешения попрощаться с дочкой. Когда он направился в сторону моей комнаты, то с ним пошел и работник НКВД. И тогда мама перегодила им дорогу со словами: «Или он пойдет один, или он вообще не пойдет». И отец не пошел, поскольку мама не хотела, чтобы я видела тех людей, а женщиной она была решительной. Отца отпустили довольно быстро, однако уже в сентябре 1939 года его не стало. Причем в день его смерти родители пошли в Театр Сатиры, а я осталась дома, меня одолевала страшная тоска, видимо, предчувствие пока еще глупого существа. До квартиры папа так и не дошел, ему стало плохо, он умер прямо в подъезде.

Арест Морица Мироновича не отразился на деятельности его брата - тогда директора Московского художественного балета?

Нет. Даже не знаю, почему. Возможно, благодаря его жене Викторине Кригер, у которой в одной из комнат в доме стоял бюст Сталина.

Рассказывал ли что-нибудь Мориц Миронович о времени, проведенном в заключении?

Никогда. Может быть, мама не хотела об этом говорить.

Решительная женщина

Александру Михайловну в Калужский областной драмтеатр привел арест мужа?

Да, она там проработала не больше двух лет, после чего вернулась в Москву и поступила в Театр Ленсовета. А до папиного ареста мама была актрисой Театра им.МГСПС (ныне Театра им.Моссовета), когда там еще работал режиссер Евсей Любимов-Ланской. Когда началась война, то мы собрались уже уезжать в эвакуацию, я даже приготовила своего мишку, но маме приснился Мориц Миронович, она посчитала это за знак, и мы остались в Москве. 16 октября 1941 года в Москве было нечто вроде паники, сжигали бумаги, по всему городу летал пепел. Мы пошли в гости к бабушке на Таганку, а дома осталась наша помощница Глаша, которая воспитывала меня с самого рождения. Пока мы были в гостях, мама никак не могла дозвониться домой, а, когда Глаша сама нам позвонила, то рассказала, что наш дом пострадал от попадания бомбы. Следующие полтора года мы жили у бабушки, пока в Гранатном переулке шел ремонт, а Глаша пошла работать на завод, устроила свою личную жизнь.

Что Александра Михайловна сыграла в Калуге, кроме арбузовской Тани?

Была еще какая-то военная пьеса. Мама ведь одна уехала, мы с бабушкой в гости только приезжали. Мне очень нравилось, как мама играла Таню. Многие даже говорили, что мама была лучше Марии Бабановой в этой роли, хотя Бабанову я тоже видела, и она играла замечательно. Мария Ивановна была интереснейшей актрисой, тоже мейерхольдовской. Я часто ходила вместе с Таней Самойловой, с которой дружила всю жизнь (ее отец – Евгений Самойлов также жил в доме-утюге), в Театр им.Маяковского в том числе на нее. В конце жизни Бабанова очень неплохо играла в спектакле МХАТа «Все кончено» по пьесе Э.Олби.

Бываете ли Вы сейчас в доме-утюге, в котором жили в детстве?

Я была там один раз. Проходила мимо, увидела наше окно открытым и решила зайти. Дверь была приоткрыта, в квартире шел ремонт, мне разрешили посмотреть. Квартира сильно изменилась, комнаты перестроены по-другому. Потом оказалось, что в нее въехал Владимир Этуш. Правда, сам Владимир Абрамович до сих пор пребывает в уверенности, что живет в квартире Михаила Царева, который на самом деле жил этажом выше, о чем я говорила Этушу. К слову, вспоминаю еще один случай, связанный с Владимиром Абрамовичем. Ему с Владимиром Ивановым нужна была для спектакля испанская музыка. Дирижер Владимир Федосеев порекомендовал им обратиться к моему мужу, композитору Владимиру Рубину, у которого была опера "Крылатый всадник", написанная по мотивам поэзии Федерико Гарсия Лорки. Они пришли к нам в Брюсов переулок, звонок в дверь, я открываю, и Этуш, увидев меня, удивленно спрашивает: «Маша, а ты что здесь делаешь?». Я на это ответила: «Извините, Владимир Абрамович, я здесь довольно давно проживаю». Вот такая забавная история.

Часть вторая

При подготовке интервью была использована фотография из музея ЦАТРА.