Ростислав Аркадьевич Горяев, режиссер театра и кино, с 1974 по 1979 гг. - главный режиссер Театра Советской (Российской) Армии. В 1969 г. поставил в ЛГАДТ им. А.С.Пушкина (Александринке) спектакль "Болдинская осень", в котором Вячеслав Персиянов сыграл гусара Минского.
Я участвовал в созданиии драматургии "Болдинской осени". Практически всю инсценировку делал я сам, и, конечно, ориентировался на каких-то артистов определенных. Я знал уже, что Пушкина будет Родионов играть, Лена Вановская будет играть Натали, Толубеев будет играть Вырина, на них и писалось, в том числе и на Славу, хотя Минский не главная фигура. Но Минский-Дантес, такая перекличка, которая там была внутри, такая параллель, ассоциация, она, конечно, строилась на Славе. Он очень подходил к этому. Он очень хорошо работал. Когда он ушел, уже трудно было втискивать другого исполнителя в этот рисунок. Это ведь строилось на его данных, на его темпераменте, на его чувстве юмора внутренним. Слава очень хорошо играл Минского, очень изящно, очень элегантно, и стать у него была.
В 1974 году Ростислав Горяев становится главным режиссером Театра Советской Армии и приглашает туда Вячеслава Персиянова на роль Ромео в будущем спектакле "Ромео и Джульетта", который впоследствии так и не был выпущен, и на ввод на роль Альдемаро в спектакль "Учитель танцев". Кстати, в этом театре юбиляр станет носить двойную фамилию Персиянов-Дубров.
Было много обстоятельств, по которым "Ромео и Джульетта" не состоялась. Я думаю, что Ромео он был бы очень изящный, мягкий, очень такой идеальный молодой любовник. Мне казалось, что он такой, почему я потом и ввел его на "Учителя танцев". Он очень хорошо работал в этом спектакле, но уж так сложилось в театре, что там были свои игры, и вообщем его не очень приветствовали в театре в этой роли, недоброжелательно к этому относились. Тем более, что Слава в силу своих каких-то комплексов утверждался не тем путем, которым надо было. Зельдин передал свою роль Чеханкову, Чеханков "зазвездился", мы отменили несколько спектаклей, потому что он не мог - и душа, и колено болело. И тогда я поручил Борису Афанасьевичу Морозову (в 1973-1978 гг. очередной режиссер Театра Советской Армии, с 1995 г. по н/в - главный режиссер ЦАТСА. Прим. автора) Славу на эту роль. Это была сложная задача, которую я поставил перед Морозовым, но он с ней справился очень профессионально. И Слава очень хорошо работал, он и подходил очень к этой роли. Но ему не хватило толерантности, чтобы войти в эту роль, не доказывая свое право на нее не творческим путем (хотя он очень хорошо репетировал и играл), а еще всякими другими способами. Это было неправильно в этом театре, да и вообще в театре. Актер должен играть, а все остальное - это уже другие дела. Поэтому его дебют не очень прозвучал, хотя состоялся, он играл хорошо Альдемаро, и это была хорошая работа. И тут я уже ничем не мог ему помочь, потому что сработали его какие-то чисто человеческие качества, какой-то комплекс, не то что неполноценности, нет, он очень хорошо и правильно о себе думает, но вот есть в нем эта особенность - доказывать себя очень болезненно. Он такой все-таки "тип Достоевского", таже психофизика, и это ему очень мешает, это не дало ему реализоваться в той степени, в которой он имел право по своим данным, по своему таланту. Он был новый человек, его привел новый режиссер, которого тоже далеко не все принимали. Меня попробуй тронь, а на нем отыгрывались, и вместо того, чтобы закрыться и работать, он стал отвечать тем же, но нельзя отвечать тем же, потому что там 120 человек, а он один. На этом он сломался.
Слава всегда был очень профессиональным актером, который выкладывался в любой работе, он ее строил от начала до конца. Чем он и пленителен, что ему можно поручить самую маленькую роль и будешь уверен, что он ее будет лепить как будто это Отелло или Гамлет. Это отличное качество актерское, но в то же время его актерские амбиции этим срезались. Он прекрасно играл эту маленькую роль, но… Дал бы Ромео, он бы сыграл Ромео, вот не случился Ромео, ну, ничего, трагедии особенной не было, он сыграл там 5-го солдата в "Мы, русский народ", и тоже профессионально. Мне кажется, что какого-то честолюбия актерского, тщеславия, амбиций ему тоже явно не хватало. Хотя, может быть, внутри там что-то кипело, болело и хотелось.
Я вот сейчас все время размышляю, почему его однокурсник Валерий Баринов выскочил, вырвался, а он остался гораздо ниже своих возможностей, не реализовался. У них с Бариновым ведь линия жизни сначала очень параллельно идет: вместе учились, оба приехали в Александринку, вместе играли у меня в одном спектакле "Болдинская осень". И играли оба ровно. Оба из Александринки ушли, оба пришли ко мне в Театр Советской Армии, и вроде бы одинаково одаренные изначально. Но тут человеческий характер сработал, вот Баринов выскочил, вырвался, очень мощно, а Слава так и остался в Театре Советской Армии. Дадут роль хорошо, не дадут - подожду. А иначе Баринов. Он человек энергетики очень мощной, могущий перепрыгнуть с поезда на поезд, идущие в разных направлениях. Реализоваться, реализоваться, реализоваться. А Слава больше плывет по течению. Каждый из них самодостаточен, но Валера хитрее, Валера умнее, толерантнее и проще, он понимает, что мир не переустроишь, а жить в нем надо.
Хотя почему Славу не снимают при том обилии сериалов, которое есть, ведь нет сейчас такого типажа?..
copyright ©
2005-2007 Александра Авдеева
